Неточные совпадения
— Вас очень многое интересует, — начал он, стараясь говорить мягко. — Но мне кажется, что в наши дни интересы всех и каждого должны быть сосредоточены на
войне. Воюем мы не очень удачно. Наш военный министр громогласно, в печати заявлял о подготовленности к
войне, но оказалось, что это — неправда. Отсюда следует, что министр не имел ясного представления о
состоянии хозяйства, порученного ему. То же самое можно сказать о министре путей сообщения.
До 1846 г. колония была покойна, то есть
войны не было; но это опять не значило, чтоб не было грабежей. По мере того как кафры забывали о
войне, они делались все смелее; опять поднялись жалобы с границ. Губернатор созвал главных мирных вождей на совещание о средствах к прекращению зла. Вожди, обнаружив неудовольствие на эти грабежи, объявили, однако же, что они не в
состоянии отвратить беспорядков. Тогда в марте 1846 г. открылась опять
война.
Вся ненормальность и болезненность духовного
состояния нашего общества особенно почувствовалась, когда началась мировая
война, потребовавшая напряжения всех сил, не только материальных, но и духовных.
В отвлеченных пожеланиях пасифизма избежать
войны, оставляя человечество в прежнем
состоянии, есть что-то дурное.
Если утверждается, что
война сама по себе не есть благо, что она связана со злом и ужасом, что желанно такое
состояние человечества, при котором
войны невозможны и ненужны, то это очень элементарно и слишком неоспоримо.
Розанова же
война вдохновила лишь на повторение в тысячный раз старых слов, потерявших всякий вкус и аромат: вся русская история есть тихая, безбурная; все русское
состояние — мирное, безбурное.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная
война в Канзасе, предвестница нынешней великой
войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным
состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.
Глупо или притворно было бы в наше время денежного неустройства пренебрегать
состоянием. Деньги — независимость, сила, оружие. А оружие никто не бросает во время
войны, хотя бы оно и было неприятельское, Даже ржавое. Рабство нищеты страшно, я изучил его во всех видах, живши годы с людьми, которые спаслись, в чем были, от политических кораблекрушений. Поэтому я считал справедливым и необходимым принять все меры, чтоб вырвать что можно из медвежьих лап русского правительства.
Сомнение в оправданности частной собственности, особенно земельной, сомнение в праве судить и наказывать, обличение зла и неправды всякого государства и власти, покаяние в своем привилегированном положении, сознание вины перед трудовым народом, отвращение к
войне и насилию, мечта о братстве людей — все эти
состояния были очень свойственны средней массе русской интеллигенции, они проникли и в высший слой русского общества, захватили даже часть русского чиновничества.
[Острые, скоро проходящие катастрофы, как неурожай,
война и т. п., понижают рождаемость, хронические же бедствия, как высокая детская смертность и, быть может, также плен, крепостное
состояние, ссылка и т. п., усиливают ее.
Они в постоянной
войне со всем окружающим, и потому не требуйте и не ждите от них рациональных соображений, доступных человеку в спокойном и мирном
состоянии.
Правда, что южная Германия — больное место империи, созданной
войною 1870 — 71 г., но для наблюдателя важно то, что здесь даже резкие перемены, произведенные успехами Пруссии, не помешали появлению некоторых симптомов, которые в других частях новосозданного государства находятся еще в дремотном
состоянии.
Недели через три после
состояния приказа, вечером, Петр Михайлыч, к большому удовольствию капитана, читал историю двенадцатого года Данилевского […историю двенадцатого года Данилевского. — Имеется в виду книга русского военного историка А.И.Михайловского-Данилевского (1790—1848) «Описание Отечественной
войны в 1812 году».], а Настенька сидела у окна и задумчиво глядела на поляну, облитую бледным лунным светом. В прихожую пришел Гаврилыч и начал что-то бунчать с сидевшей тут горничной.
Милан рассчитывал на приданое, но умная Наталья удержала за собой право распоряжения своим
состоянием, и Милан опустошал расходами на свой двор казначейство Сербии, которая после двух
войн (1876 и 1877/78 годов) была в 1882 году из княжества провозглашена королевством, к великому неудовольствию народа, боявшегося увеличения налогов.
Убьют, повесят, засекут женщин, стариков, невинных, как у нас в России недавно на Юзовском заводе и как это делается везде в Европе и Америке — в борьбе с анархистами и всякими нарушителями существующего порядка: расстреляют, убьют, повесят сотни, тысячи людей, или, как это делают на
войнах, — побьют, погубят миллионы людей, или как это делается постоянно, — губят души людей в одиночных заключениях, в развращенном
состоянии солдатства, и никто не виноват.
Жена его находилась вовсе не в таком положении; она лет двадцать вела маленькую партизанскую
войну в стенах дома, редко делая небольшие вылазки за крестьянскими куриными яйцами и тальками; деятельная перестрелка с горничными, поваром и буфетчиком поддерживала ее в беспрестанно раздраженном
состоянии; но к чести ее должно сказать, что душа ее не могла совсем наполниться этими мелочными неприятельскими действиями — и она со слезами на глазах прижала к своему сердцу семнадцатилетнюю Ваву, когда ее привезла двоюродная тетка из Москвы, где она кончила свое ученье в институте или в пансионе.
Народная жизнь исчезает среди подвигов государственных,
войн, междоусобий, личных интересов князей и пр., и только в конце тома помещается иногда глава «о
состоянии России».
Помнится, в «
Войне и мире» описано, как Петя Ростов в полусне переживал такое же
состояние.
О том, до какой степени доходило у нас в девяностых годах общее расстройство управления по всем частям, всего лучше рассказывает князь Щербатов в своем «Рассуждении о нынешнем в 1787 году почти повсеместном голоде в России», в «Размышлении о ущербе торговли, происходящем выхождением великого числа купцов в дворяне и офицеры» и в сочинении «О
состоянии России в рассуждении денег и хлеба в начале 1788 года, при начале турецкой
войны».
Он мог спокойно и беспристрастно оценить теперь те начала и идеи, которыми определялся ход русского развития, мог откровенно и с очевидною ясностью представить все обстоятельства, доведшие Россию до того
состояния, в каком застала ее восточная
война и которого неудобства во многих отношениях мы сами провозгласили открыто и громко.
У него есть еще семь братьев и сестер, живущих дома в каком-то
состоянии постоянной
войны между собой и с пономарем.
Война предполагает пробуждение эротических
состояний, природа её эротическая, а не этическая.
Современная
война есть слишком низкое
состояние для того, чтобы
война была объявлена, люди находятся на слишком низком моральном уровне.
При известном духовном
состоянии общества, т. е. при господстве известной иерархии ценностей, и при известном социальном строе
война неизбежна и отвлеченный пацифизм не может иметь никакой силы.
Ошибочно ставить вопрос о
войне отвлеченно, отделяя её от социального строя и духовного
состояния общества.
Эту точку зрения необходимо резко отличать от буржуазного пацифизма, который не только бессилен победить
войну, но и может означать более низкое
состояние, чем
война.
Стушевывается самое различие между
состоянием мира и
войны.
Люди живут в порабощающей власти мифа о
войне, мифа, вызывающего дурные эротические
состояния.
Желательно и должно достигнуть такого
состояния мира, при котором
война будет невозможна.
Мы вступили в междоусобную
войну с миссис Флебс. Она, как видно, не желает уступить мне ни капельки своих прав на Володю. Я уважаю в ней всякие добродетели; но теперь я сама собственными глазами убедилась, что ее характер не годится для ребенка, вышедшего из того
состояния, когда его нужно только мыть, поить, кормить и одевать. Она слишком сурова и требовательна. У Володи натура нервная, а ум будет, кажется, не очень быстрый. Нет ничего легче, как запугать его на первых порах.
В каждом бараке на стене висит карта театра
войны, и больные солдатики видимо ею очень интересуются, так как в каждом посещённом мною бараке я видел около неё группу больных и раненых,
состояние здоровья которых позволяет им ходить по бараку.
И так как подлинный пафос философии всегда был в героической
войне творческого познания против всякой необходимости и всякого данного
состояния бытия, так как задачей философии всегда был трансцензус, переход за грани, то философия никогда не была наукой и не могла быть научной.
Японцы снова начали готовиться к
войне уже с Россией, напрягая все свои силы в ущерб экономическому
состоянию страны и наконец в конце января нынешнего года бросились в эту опасную авантюру.
Особенно два письма, знакомя нас с тогдашним образом
войны русских и жалким
состоянием Лифляндии, так любопытны, что мы решаемся задержать на выписке из них внимание наших читателей.
Война и неразлучное с ней возбуждённое нервное
состояние естественно родить массу рассказов.
Волей судьбы выходит Западная Европа из
состояния буржуазного самодовольства, в котором до катастрофы мировой
войны надеялась, по-видимому, пребывать вечно.
И желать возвращения к тому
состоянию мира, которое было до катастрофы мировой
войны, значит совершенно не отдавать себе отчета в том, что происходит, не иметь исторической перспективы.
Боже мой! — не случится ли и со мной того же! Недавно ночью, раздумавшись о
войне и о немцах, которые ее начали, я пришел в такое
состояние, что действительно мог бы загрызть человека. А Сашеньки нет, она и по ночам дежурит в лазарете, и так мне страшно стало от себя самого, от ее пустой кровати, от мамаши Инны Ивановны, которая больше похожа на мертвеца, нежели на живого человека, от всей этой пустоты и разорения, что не выдержал я: оделся и, благо лазарет тут же в доме, пошел к Сашеньке.
Катастрофы неслыханных
войн и революций были заложены в основах этой цивилизации, и о возвращении к
состоянию общества до начала мировой
войны мечтают лишь безумцы, хотя бы безумие их казалось очень рассудительным.
Она слышала от знакомых и друзей про его храбрость на
войне и знала про его мужество при потере
состояния и свободы и представляла себе его героем, всегда живущим возвышенной героической жизнью; в действительности же, с своей необыкновенной физической силой и храбростью, он оказался кротким, смирным ягненком, самым простым человеком, с добродушными шутками, с той самой детской улыбкой чувственного рта, окруженного белокурой бородкой и усами, которая прельстила ее еще в Рожанке, и с неугасимой трубкой, которая была ей особенно тяжела во время беременности.
Мировая
война вывела Европу из ее замкнутого
состояния.